📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРоманыВалерия. Роман о любви - Юлия Ершова

Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 79 80 81 82 83 84 85 86 87 ... 177
Перейти на страницу:

— Нет, Дашунь, прости, и ребята пусть не обижаются, — ответила подруга, на бегу роясь в сумке. — Вот, два пропущенных, — с досадой сказала она. — Это… Серёжа подъезжает.

— Да наглядишься ты на его гриву за всю жизнь. Надоест. А мы — вот, последние деньки вместе. Снеж? — Глаза старосты посветлели. — Ты знаешь, а я не жалею, что у нас препод по диплому крэйзеватый. Благодаря его идиотизму мы хоть вместе ещё побыли, студентами ещё побыли. — Староста взяла подругу за руку.

— Прости, Даш, это важно, это отец, — отстранившись, протараторила Снежана, прижимая булькающий мобильник к груди, к самому сердцу. Она тут же упорхнула подальше от друзей, на скамью, в тень распустивших зелень клёнов.

Дашуня посмотрела ей вслед и вздохнула, её короткие толстенькие ножки засеменили по дороге к остановке общественного транспорта. Если бы она только увидела одним своим маленьким цепким глазком, что подруга её вытирает слёзы, а в трубку молчит, то не нашлось бы на свете силы, способной сдержать Дашкин пыл. Снежана была бы доставлена в общагу и уложена на Дашкин диван, рядом с отечественным плюшевым медведем и английским каракулевым мишкой Тедди, под клетчатый плед, под открытое окно. И не отвертелась бы, лопала бы прямо со сковороды жареную картошку и пила пиво, и выложила бы подруге, о чём молчала в трубку, и выплакала бы последние слёзы на Дашкином плече.

Но алгоритм не сработал. Староста влилась в поджидавшую её на остановке группу молодых людей, которые курили и гоготали, и задымила сама. И никто из них не заметил, что перед автобусом ползёт, мигая боковой фарой, красный «Фольксваген Гольф», известный на потоке и на факультете благодаря своему хозяину, рок-гитаристу, заводиле легендарных вечеринок, душе компаний, участнику олимпиад и гениальному программисту, как говорят, от бога, и просто классному парнише. И самое главное, самое-самое — которого любит, за которого вот-вот выйдет замуж Снежана Янович. Сперва Снежана была незаметной на своём потоке, она держалась в тени и всегда спешила домой. Ни один студенческий отряд не заполучил Снежану в ряды бойцов. Тысячи ночей запомнили её однокурсники, а она только одну, рождественскую ночь в этом году, когда Сергей, облучённый невыносимо синими глазами Белоснежки, сделал ей предложение.

«Гольфик» Сергея втиснулся в ряд машин у крыльца, Снежана скользнула взглядом по его красному корпусу, но не узнала. С первых минут разговора с отцом она не произнесла и двух слов, ни разу не обернулась — так и стояла спиной к тротуарной дорожке, опираясь коленом на садовую скамью и растирая слёзы по щекам.

— Ты думаешь — занятым бываешь только ты один, — услышал водитель красного «гольфика», когда приблизился к своей невесте. — Нет! — почти кричала заплаканная невеста. — Мы не подъедем к тебе, и я не поеду. У нас — свои дела.

— Семейные, — проголосил в трубку жених и сгрёб Снежану в объятия. Её голова оказалась у него на плече, и он почувствовал, как бедняжка вздрагивает и жмётся к нему, как хлюпает её нос, а руки вцепились в его майку под косухой и тянут ткань вниз, так что почти трещит воротник.

— Серёжа, — всхлипывая, забормотала она. — Серёженька.

Серёжа побледнел, его сердце сжалось.

— Что ещё за долбоклюй тебя по трубе грузит? — возмутился Серёжа, его губы коснулись тёмных волос невесты.

— Уже всё, уже не грузит — я сбросила.

Серёжа обхватил её заплаканное лицо, отбросил прядь волос, его пронзительный, взволнованный взгляд поймал размытый взгляд невесты.

— Снежинка, — прошептал он, — что за дела?

«Снежинка» закрыла глаза и ответила:

— Ничего… Ничего такого.

— Вайфа, я ламер, по-твоему?

— Серёжа, ты не ламер, конечно, но… мне больно, понимаешь? Думать, говорить — не хочу, — Снежана спрятала лицо в рукаве джинсовой косухи.

— Ты поэтому трубу не брала вчера? Опять олды? — со знанием дела спросил он. — Мать в крезовнике?

— Да. — Снежана кивнула и опять заплакала в рукав.

— Аут, — нараспев произнёс он и тряхнул солнечной гривой. — Давай сегодня ко мне рванём? Шеф бабки отгрузит — и погоним. О’кей?

— У тебя глаза красные совсем. Опять ночью за компом сидел? — спросила Снежана, отрываясь от рукава косухи.

— Ага, клаву шлифовал. Меня же сейчас шеф пытать будет. Три дня, облом какой-то, прога висла. Да ещё мать слипать днём не даёт. Меня её ремонт уже достал. Окна-то поменяли враз, потому что специалисты, а мусор мы два дня носили, она экономит, даже откосы нас с фазером заставила самим мазать. Стыдно ей деньги ребёнка тратить, жалко, а самого ребёнка не жалко. Загоняла меня — улёт.

Отчима Сергей называл «фазером». За нигилизмом иноземного, скрывающего родное слово, пряталось детское разочарование, ведь кровный отец бросил его ещё в колыбели. Мама уничтожила все фотографии этого человека, а дед называл его «предателем» и «недоноском» и до самой смерти держал наготове топор войны. А бабушка полушёпотом, один на один, говорила внуку об отце: «Ён не хабаль. Ён не таки ужо здрадник. Гэта маци твоя — дурненькая ды гультайка». (Он не такой уж предатель. Это мать твоя глупая и лентяйка.)

Бабушка не ладила с мамой. А больше всех на свете Сергей любил бабушку, поэтому на сторону матери не становился, и та плакала и от обиды повторяла, что Федя, Серёжин близнец, если бы остался в живых, мать никогда не обидел бы.

— Меня уже всё достало. — Серёжа качнулся на длинных ногах и опять сгрёб Снежану. — Если бы не ты, я и не женился бы никогда. Погнали, вайфа, шеф жаждет моей крови, рингает пятый раз за утро. По дороге расскажешь, кого я должен убить.

По тротуарной дорожке, по ступенькам шагает молодая пара. Их волосы блестят на солнце: жёлтая копна волос юноши и почти чёрные тяжёлые пряди, струящиеся по спине девушки. У него — тёплые светло-карие глаза, у неё — ярко-синие, глубокие, как чистая морская вода. Она держит его за пояс, он обнимает её плечи. Ей кажется сейчас, что она — это он. А он знает наверняка: он — это она.

«Парень — что надо. Из наших», — сказал Родионыч, благословляя крестницу на брак. Крёстный отец «пробил» жениха по своим каналам и отцу невесты доложил: «Будь спок. Его дед из «гродненских», — что на тайном языке сильных людей означало абсолютное одобрение.

Снежана была счастлива — не надо доказывать отцу и крёстному, что она взрослая, что она сама выбирает, с кем разделить судьбу. Не надо для устрашения доставать из шкафа скелеты их жён и трясти костями перед глазами неудачливых мужей. Можно быть просто послушной девочкой. Вторую битву за любовь она бы выдержала, но мир бы в семье потеряла. А ведь ей с детства хотелось мира в семье, его она искала и находила, собирала по крупицам в Мишкиных глазах, в объятиях няни, в папином голосе, в усатой улыбке крёстного и даже, правда очень давно, в маминых руках, когда они гладили её волосы.

Но первая битва за любовь казалась безнадёжной. Снежана взялась в неё, потому что она — дочь своего отца и должна брать самое лучшее, недостижимое для простых людей, потому что она почувствовала, что должна стать частью именно этого человека, Сергея Белянского.

1 ... 79 80 81 82 83 84 85 86 87 ... 177
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?